Knuza
жизпи. Психолоzическая хрестоматия
453
нить то, отнести сахару, мёду, вина для кушанья и посмотреть, всё
ли положит повар, что отпущено.
Забота о пище была первая и главная жизненная забота в Об
ломовке. Какие телята утучнялись там к годовым праздникам! Ка
кая птица воспитывалась! Сколько тонких соображений, сколько
занятий и забот в ухаживанье за нею! Индейки и цыплята, назна
чаемые к именинам и другим торжественным дням, откармлива
лись орехами; гусей лишали моциона, заставляли висеть в мешке
неподвижно за несколько дней до праздника, чтоб они заплыли
жиром. Какие запасы были там варений, солений, печений! Какие
мёды, какие квасы варились, какие пироги пеклись в Обломовке!
И так до полудня все суетилось и заботилось, все жило такою
полною, муравьиною, такою заметною жизнью.
В воскресенье и в праздничные дни тоже не унимались эти
трудолюбивые муравьи: тогда стук ножей на кухне раздавался
чаще и сильнее; баба совершала несколько раз путешествие из
амбара в кухню с двойным количеством муки и яиц; на птичьем
дворе было более стонов и кровопролитий. Пекли исполинский
пирог, который сами господа ели ещё на другой день; на третий
и четвёртый день остатки поступали в девичью; пирог доживал
до пятницы, так что один совсем черствый конец, без всякой на
чинки, доставался, в виде особой милости, Антипу, который,
перекрестясь, с треском неустрашимо разрушал эту любопыт
ную окаменелость, наслаждаясь более сознанием, что это гос-
.:
подекий пирог, нежели самым пирогом, как археолог, с наслаж-
"'
-~
дением пьющий дрянное вино из черепка какой-нибудь тысяче-
летней посуды.
А ребёнок всё смотрел и всё наблюдал своим детским, ничего
не пропускающим умом. Он видел, как после полезно и хлопотли
во проведеиного утра наставал полдень и обед.
Полдень знойный; на небе ни облачка. Солнце стоит непо
движно над головой и жжёт траву. Воздух перестал струиться
и висит без движения. Ни дерево, ни вода не шелохнутся; над де
ревней и полем лежит невозмутимая тишина
-
всё как будто вы
мерло. Звонко и далеко раздаётся человеческий голос в пустоте.
В двадцати саженях слышно, как пролетит и прожужжит
жук, да в густой траве кто-то всё храпит, как будто кто-нибудь за
валился туда и спит сладким сном.
