Knиza жизпи. Психологическая хрестоматия
479
Кольцов родился для поэзии, которую он создал. Он был сы
ном народа в полном значении этого слова. Быт, среди которого он
воепитался и вырос, был тот же крестьянский быт, хотя несколько
и выше его . Кольцов вырос среди степей и мужиков. Он не для фра
зы, не для красного словца, не воображением, не мечтою, а душою,
сердцем , кровью любил русскую природу и всё хорошее и прекрас
ное, что, как зародыш, как возможность, живёт в натуре русского
селянина. Не на словах, а на деле сочувствовал он простому наро
ду в его горестях, радостях и наслаждениях. Он знал его быт, его
нужды, горе и радость, прозу и поэзию его жизни,
-
знал их не по
наслышке, не из книг, не через изучение, а потому, что сам, и по
своей натуре и по своему положению, был вполне русский человек.
Он носил в себе все элементы русского духа, в особенности страш
ную силу в страдании и в наслаждении, способность бешено преда
ваться и печали и веселию и вместо того, чтобы падать под бреме
нем самого отчаяния, способность находить в нём какое-то буйное,
удалое,
-
размашистое упоение, а если уже пасть, то спокойно,
с полным сознанием своего падения, не прибегая к ложным утеше
ниям, не ища спасения в том, чего не нужно было ему в его лучшие
дни. В одной из своих песен он жалуется, что у него нет воли,
Чтоб в чужой
cmopolie
На людей поглядеть;
Чтоб порой пред бедой
За себя постоять;
Под грозой ртсовой
Назад шагу
/ie
дать;
И чтоб с горем, в пиру,
Быть с веселым лицом;
На погибель идти
-
Пес/iи петь соловьем.
Нет, в том не могло не быть такой воли, кто в столь мощных
образах мог выразить свою тоску по такой воле
...
Нельзя было теснее слить своей жизни с жизнию народа, как это
само собою сделалось у Кольцова. Его радовала и умиляла рожь, шу
мящая спелым колосом, и на чужую ниву смотрел он с любовию кре
стьянина, который смотрит на своё поле, орошенное его собствен-
