Kuuza
жизии. Психолоzичесl(,ая хрестоматия
59
ты высшего счастья. Я непосредственно выслушала у Марка Твена
некоторые из его лучших произведений, осязая его губы, когда он
мне читал. Понимая его слова, я в то же время чувствовала и его
глубокие чувства
...
Я всё шла вперёд, оставаясь счастливой и ясной
среди глубокой ночи, которая меня окружает>>.
Жизнеописание Елены Келлер, написанное в состоянии вели
чайшей субъективной проникновенности, представляет собою до
кумент неизмеримой психологической важности. Прежде всего
очевидно, что несмотря на отсутствие двух важнейших органов
чувств и связанное с этим полное отсутствие зрительных и слухо
вых образов, высшая духовная жизнь может развиться в полном
блеске: Елена Келлер стала человеком в высшем смысле этого сло
ва- её личности было доступно всё, что возвышает великого чело
века над подобным себе. Высшая жизнь- создание личности и да
же то, что можно бы назвать сверх-образами не потерпело ущерба
и развилось почти полностью . Елена даже не имела отвлечённое
понимание зрительных и слуховых впечатлений относительно ми
ра красок и области мелодии и гармонии. В этом играли роль, ве
роятно, синестезии, а быть может отчасти минимальнейшие следы
памяти света и звуков до болезни. Елена научилась пользоваться
пишущей машинкой и жадно пользовалась всякой минутой, чтобы
записывать свои мысли, но её рукопись перечитывалась для неё
другими и передавалась ей письмом на её руке.
Таков сложный путь обмена психических образов, при посред
стве живого тре1ъего лица. Но развитие простейшей жизни и жиз
ни психических образов пострадало до чрезвычайности. Великая
Елена не смотря на свои дарования, не могла стать ни учёным,
ни художником, ни артистом, ни техником. Для всего этого у ней
не доставало необходимого психологического срока, так как мыш
ление образами было усложнено и затруднено и совершалось
окольными и косвенными путями, требовавшими большой затра
ты времени. Самое приспособление было для Елены затруднено,
так как с нею могли обмениваться мыслями только немногие,
умевшие быстро писать на её руке, но так как подобного рода сте
нографов крайне мало, то Елена не могла иначе беседовать с людь
ми и обмениваться мыслями, как при посредстве психологическо
го сигналиста или переводчика, которым всё время служила для
неё мисс Сюлливан или те, кто, подобно Сюлливан, были близки
