У каждой старинной улицы Москвы -свой поэт.
УТверской-Пушкин. У Арбата -Окуджава. У Яки
манки -Шмелев Иван, сын Петра, родившийся в за
москворецком дворе. Заполненный мастеровым и
торговым людом этот двор стал школой жизни и ис
точником вдохновения. Много лет цензоры вымары
вали любое упоминание о писателе, словно не было
в природе такого классика русской литературы. Теперь
сочинения его не томят в спецхране, издают, учат в
школе. Внедавние дни прах Шмелева доставили на
родину, чтобы вьmолнить его последнюю волю- по
хоронить в Донском монастыре, рядом с предками.
Гроб Шмелева эскортировали по улице, которую он
бы не узнал, так ее, бедную, замордовали.
«. ..
Едем по пустынной Якиманке, мимо розовой
церкви Ивана Воина, мимо виднеющейся в переул
ке белой - Спаса в Наливках, мимо желтеющего в
низочке Марона , мимо краснеющего далеко за По
лянским рынком Григория Неокессарийского,
-
писал в далеком прошлом Иван Шмелев.- И везде
крестимся
...»
Не названа здесь Казанская, самая
большая на улице церковь, много раз помянутая
писателем в «Лете Господнем», литературном па
мятникеЗамоскворечью.
На Якиманке теперь часто не покрестишься: из че
тырех храмов остался на ней один, Иван Воин. Сло
мали до основания -Казанскую, Петра и Павла, Яки
ма и Анну. Последний в этом мартирологе храм стал
причиной названия улицы . На месте церкви растет
7
