избавил, а потом и сам так плотно уселся на ваш загорбок, что снова
и еще хуже задыхаетесь вы в предсмертной тоске и судороге голода
и собачьего существования, когда и конца-краю не видно этому си
денью на вашем загорбке, то тогда черт с ним и с избавителем этим!
Я сам, да, думаю, и вы тоже, если вы не дураки ,
-
готовы воткнуть
ему не только дюжину, а даже целый гросс "ножей в спину".
Я думаю, что дюжина виртуальных ножей метила в спину не
столько революции , сколько тем деятелям искусств, которые про
славляли ее . Как скажем, Блок в поэме "Двенадцать". Зинаида Гип
пиус возмущенно писала в своем дневнике: "Пусть у Блока, да и у
Белого душа невинна: я не прощу им никогда".
Бальмонт с Блоком тоже оказались по разные стороны баррикад.
"Революция хороша, когда она сбрасывает гнет
-
писал Константин
Дмитриевич Бальмонт.- Но не революциями, а эволюцией жив мир .
Стройность, порядок
-
вот что нужно нам, как дыхание, как пиша .
Внутренняя и внешняя дисциплина и сознание, что еди нствен н ое
понятие, которое сейчас нужно защищать всеми силами, это поняти е
Родины, которая выше всяких личностей и классов, и всяких отде
льных задач,
-
понятие настолько высокое и всеобъемлющее . что в
нем тонет все, и нет разнствующих в нем, а только сочувствующие
и слитно работающие
-
купец и крестьянин, рабочий и поэт, солдат
и генерал".
"Когда революция переходит в сатанинский вихрь разрушения
-
тогда правда становится безгласной и превращается в ложь. Тол
пами овладевает стихийное безумие, подражательное сумасшествие,
все слова утрачивают свое содержание и свою убедительность. Есл и
такая беда овладевает народом, он неизбежно возвращается к притче
о бесах, вошедших в стадо свиней"
. . .
В одном только, по мнению
Аверченко, заблуждался Константин Бальмонт, сравнивая револ ю
цию с беспомощной старушкой . "Хорошо бы, коли старушка,- а по
лупьяный детина с большой дороги
.. ."
"Рождение революции ,
-
восклицал сатирик,
-
nрекрасно , ка к
nоявление на свет ребенка, его nервая бессмысленная улыбка , е 1 ·о
первые невнятные слова
...
Но когда ребенку уже четвертый год, а о н
торчит в той же колыбельке, когда он четвертый год сосет свою всу
нутую с самого начала в рот ножку, nревратившуюся уже в лапу до-
122
