«
Я не заметил в чертах лица его ничего свирепого. На
взгляд, он был сорока лет; роста среднего , лицом смугл и бле
ден; глаза его сверкали; нос имел кругловатый ; волосы , по
мнится, черные, инебольшую бороду клином ».
На столбе ворот усадьбы Румянцевых каменотесы в ыби~
ли надпись : «Свободен от постоя », то есть от размещен ия
солдат. Чтобы заслужить такое пра во и н е превращать дом в
филиал казармы , следовало заплатить налог на строитель
ство казарм , что, конечно, было под силу титутонаиным вла
дельцам дома.
С Маросейкой,
15,
связано имя еще одного сына
XYIII
века, археографа и историка Николая Николаевича Бантыш
Каменского-старшего. До нашествия Наполеонаему принад
лежало владение, где сейчас тянется вдоль улицы трехэтаж
ный дом, вобравший в себя средневековые палаты. На первом
этаже здесь давным -давно существует популярная в Москве
гомеопатическая аптека. Она, как ни стремилась Академия
медицинских наук СССР раздавить « лже-науку»- гомеопа
тию, пережила три революции и две мировые .войны .
Бантыш-Каменский спас в
1812
году бесценный Московс
кий архив Коллегии иностранных дел, вывез документы на
подводах в Нижний Новгород. Тридцать лет не только у п ра в
лял архивом, но привел в порядок и описал огромное количе
ство дел, его четыре тома « Обзора внешней политики Рос
сии» считаются классическими.
Бантыш-Каменский-младший , Дмитрий Николаевич , с ко
торым мы встречались на Большой Никитской, пошел по сто
пам отца, спас на Украине многие летописи и докум енты, на
их основе написал в четырех томах «Историю Малой России » .
Ему принадлежит известный каждому любителю истории «Сло
варь достопамятных людей Русской землю> . В н его вошло
63 1
биография, они не дадут никогда забыть о многих сынах Рос
сии и Украины , между которыми отец и сын не делал и разли
чия.
Пожар
1812
года прошелся по правой стороне Маросейки .
Огонь не затронул крайний дом
(N!! 2)
графини В . П. Разумов
ской. Его ротонда двести лет видна на углу с Лубяне ким про
ездам. Как выглядел он перед нашествием Наполеон а, мы мо
жем представить по альбомам Матвея Казакова. Описывая
Москву перед взятием города французами , Лев Толстой по
мянул дом в романе « Война и мир»:
«У угла Маросейки , против большого, с запертыми став
нями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, сто-
466
